Так начиналась Великая Отечественная война (воспоминания участника)

В продолжение темы "22.061941. Самый длинный день, самая короткая ночь"
По теме я написал свои мысли (http://akolesov-travel.blogspot.com/2011/06/220641.html), а час назад – большой комментарий (во многом не совпадающий со моей точкой зрения) своего старого друга, большого спеца в этих вопросах (http://akolesov-travel.blogspot.com/2011/06/22061941.html).

А сейчас тут хочу привести текст главы "Так начиналась Великая Отечественная война" из рукописи моего отца, Колесова Александра Николаевича "Воспоминания о жизни нашей семьи". Это не публично изданные мемуары, а просто повесть для чисто семейного круга людей. Он написал эти воспоминания (по объему – книга, я набивал текст на ПК, потом распечатывал) уже глубоко на пенсии (когда закончил работать, в самом конце 1990х годов, текст был закончен в 2000 году).

Наша семья (пять человек: папа, мама, два грудных ребенка и мать отца) встретили войну почти на передовой – в Минске, немцы вошли в него 28 июня, на 7-й день войны.

Краткое введение. Мои родители поженились в первых числах января 1939 года. Они оба – 1915 года рождения (скончались несколько лет назад). Оба учились в Горьковском пединституте (папа – историк, мама – математик). После института, в конце 1937 года, отца призвали в армию, после срочной он остался служить кадровым офицером (политработник), уволился в запас в 1970 по возрасту (после этого еще лет двадцать работал на гражданке). Отец участвовал в составе 32 танковой бригады (комбриг - В.И.Чуйков, будущий герой обороны Сталинграда, потом – маршал) в операции с Польшей в сентябре 1939 года. Мама (Римма Алексеевна), а потом и дети были почти все время при отце. В ноябре 1939 в Бобруйске родился мой старший брат Юра (а зарегистрирован в Белостоке, где стояла бригада, это сейчас Польша).

А дальше – текст из рукописи отца, конце главы 4 и вся глава 5

============
Мое прибывание в Белостоке было недолгим. В середине января 1940 года приказом командующего округом я был назначен старшим инструктором в Политуправление округа. Из Белостока семья переехала в Минск, где несколько недель мы ютились в гостинице "Европейская", а в феврале нам дали двухкомнатную квартиру в центре города на улице Ленина.

Западный особый военный округ, в штабе которого мне предстояло служить, был крупнейшим в Советском Союзе. Его соединения и части держались по штатам военного времени, вооружены новейшей боевой техникой* В конце 1939 года штаб передислоцировался из Смоленска в Минск и размещался в нескольких зданиях около Дома правительства БССР. Округом командовал генерал-лейтенант М.Ф.Ковалев, в июле 1940 года его сменил Герой Советского Союза генерал-полковник Д.Г.Павлов. Начальником Политуправления работал дивизионный комиссар Д.Л.Лестев.

Моим непосредственным руководителем был начальник отдела культуры ПУ полковой комиссар Перт Васильевич Орлов. Ему было 45-48 лет, всегда опрятно одетый, побритый, с подчиненными обращался корректно, но требовательно. У него было чему поучиться. Состав отдела -- 5 человек, самым молодым был младший политрук Колесов.

Каковы были мои служебные обязанности?
В сентябре 1939 года в СССР был принят закон о всеобщей воинской обязанности, по которому в армию и на флот призывались юноши в возрасте 21-22 лет, годные к воинской службе. Если раньше в частях было мало красноармейцев малых национальностей, то в связи с этим законом и осложнением международной обстановки в армию призывались и молодые люди из республик Средней Азии, Кавказа, народов Крайнего Севера. Как правило, многие из них совсем не владели или владели плохо русским языком. Чтобы их научить этому в штат частей, где процент таких воинов был высоким, вводился полковой учитель.

В первые два месяца с ними проводились занятия по русскому языку, учили запоминать 1200-1500 русских военных терминов, чтобы они могли читать, писать простейшие тексты, знать содержание Присяги, обязанности бойца, часового и обращаться с товарищами по службе, начальниками и командирами. Эта работа в войсках была новой, кропотливой, но крайне необходимой для успешной боевой и политической подготовки. На меня в отделе возлагалась организация этой работы в частях: определение порядка и времени таких занятий, разработки методических пособий и т.д. Уже осенью 1940 года нам удалось открыть в значительных гарнизонах, при ДКА вечерние средние общеобразовательные школы для командиров и членов их семей, выписать в подразделения газеты на национальных языках, а в окружном ДКА создать отдел общеобразовательной подготовки. Его начальником был назначен сибиряк с высшим образованием, старший политрук Иван Федорович Халипов. Его жена Владислава Влидиславовна и моя Римма Алексеевна работали в этой школе преподавателями. (И.Ф.Халиппов участвовал в Великой Отечественной войне, после войны работал в военном отделе ЦК КПСС, был членом Военного Совета Главного штаба ПВО страны.)

Однако общеобразовательная подготовка была не главной во всей учебно-воспитательной работе личного состава. Главная ее задача -- боевая выучка воина. Вместе с работниками ПУ и штаба округа и мне приходилось нередко выезжать на различные учения, инспекторские проверки, участвовать в формировании новых частей. За полтора предвоенных года я побывал в Ломже, Барановичах, Кобрине, Гродно, Бресте, Бобруйске, Мозыре, Слуцке, Полоцке, Витебске и других городах и белорусских местечках. В таких командировках я хорошо изучил Белоруссию, ее народ и природу. Она стала для меня родным краем. Замечу, в апреле 1939 года в 32-й танковой бригаде меня приняли в члены ВКП(б).

Многострадальная белорусская земля! Издавна она несет на себе кровавые следу больших и малых войн между Россией и Германией, Польшей и Украиной, Литвой и Россией. В 20-м веке ее территория превратилась в полигон гигантских сражений -- не успеют зарасти бурьяном окопы и траншеи, могилы павших в боях, как на их месте вырастали новые оборонительные рубежи, укрепления...

Простые белоруссы радушно относились к нам, видели в Красной Армии свою защитницу. Со своей стороны и мы, солдаты и офицеры, питали к ее народу чувство дружбы и помощи, когда его постигала беда.

Служба в Политуправлении явилась для меня большой школой. Здесь я научился ответственно выполнять порученное дело, объективно оценивать происходящие вокруг события, повысился мой кругозор и масштабность работы. В марте 1940 года мне присвоили очередное воинское звание "политрук" (А.К.: армейский вариант - старший лейтенант).

Минск предвоенного времени -- город с 500-тысячным населением, столица, промышленный, культурный и научный центр Белоруссии. В нем работали заводы, институты, академия наук, театры оперы и балета, драмы, крупные библиотеки, концертные и выставочные залы. Центр Минска украшали река Свилочь и парк культуры и отдыха.

Римма и я находили время посещать театры и концерты в городе. Однажды мне удалось сходить в оперный театр с мамой. Этот величественный дворец произвел на нее большое впечатление. Чего мало было в городе так это религиозных учреждений -- одна церковь, один костел и одна синагога.

18 декабря 1940 года у нас родилась дочка Люся. Семья стали в пять человек (АК: с родителями в этом время жила мать отца Екатерина Михайловна).
23 февраля 1941 года в минском ДКА состоялось открытие нового театрального зала. На концерт в честь этого события приезжали лучшие артисты Москвы: В.Барсова, Г.Уланова, М.Михайлов, Г.Большаков, С.Мигай, В.Козин, Л.Черная. Мне и Римме посчастливилось побывать на этом празднике.

5. Так начиналась Великая Отечественная война

В мае 1941 года обстановка в Европе заметно осложнилась. Гитлеровская Германия продолжала агрессию, создала агрессивный блок Берлин-Рим-Токио. На западных границах СССР началась концентрация немецких войск. С нашей стороны в ответ на эти действия вблизи границы строились укрепления, по железным дорогам на запад продвигались эшелоны с войсками, боевой техникой. В штаб округа поступали шифрограммы, донесения о нарушении немецкими разведывательными самолетами границы страны, особенно вблизи воинских гарнизонов.

Всему командно-политическому составу штаба в июне приказали держать на службе "тревожные" чемоданы, во внеслужебное время не отлучаться из квартир. Среди минчан поползли слухи о скорой войне, назывались даты нападения Германии на Советский Союз. Подвалы больших зданий переоборудовались под бомбоубежища, в городе участились учебные воздушные тревоги. В магазинах раскупались мука, соль, сахар, спички, керосин...

14 июня в печати появилось заявление ТАСС о том, что распространяемые западной, особенно английской печатью, сообщения о приближении войны между СССР и Германией не имеют никаких оснований, что вызвало у значительной части населения, особенно у военных, недоумение. По разному были восприняты и афиши в городе о приезде на гастроли в Минск Московского Художественного академического театра.

Утром 16 июня на перроне железнодорожного вокзала мхатовцев -- И.М.Москвина, ММ.Тарханова, А.К.Тарасову, Н.П.Хмелева, Б.Г.Добронравова, И.И.Прудкина, В.Я.Станицына и других знаменитостей -- встречали государственные , партийные, театральные, военные деятели. Я в этой церемонии исполнял "прислужнические" обязанности -- вместе с красноармейцами помогал гостям поднести чемоданы, сопровождал их в гостиницу...

В субботу 21 июня обстановка в штабе и политуправлении округа сгустилась. Представители воинских частей "выбивали" в отделах вооружение, боеприпасы, обмундирование. Вечером шла пьеса Мольера "Тартюф". Спектакли МХАТ проходили в театральном зале Дома Красной Армии с огромным успехом.

Во второй половине дня П.В.Орлов приказал мне отправиться в ДКА, проверить в театре места для командующего и его окружения и во время спектакля находиться около ложи командующего, выполнять его поручения. В театр я прибыл за два часа до спектакля. К этому времени в ложу генерала Павлова уже был подключен телефон ВЧ. Командующий, начальник штаба генерал В.Е.Климовских, член военного совета дивизионный комиссар А.Я.Фоминых, начальник ПУ дивизионный комиссар Д.Л.Лестев, начальник войск связи генерал-майор А.Т.Григорьев с женами появились в зале з 5-7 минут до открытия занавеса. В ложу командующего сел и его порученец, фамилию которого, к сожалению, я запамятовал.

За время службы в округе я видел командующего войсками впервые. Это был мужчина среднего роста, крепкого телосложения, с сосредоточенным взглядом и волевым лицом. Размеренные и неторопливые движения придавали ему генеральскую степенность. Внешне Павлову можно было дать около 50 лет, хотя ему шел всего 44-й год.

"Тартюф" продолжался около трех часов с одним перерывом. Командующий из ложи не выходил. Порученец несколько раз приглашал его к ВЧ, сообщая, что из Москвы его просят то генерал Жуков, то маршал Тимошенко. После каждого разговора Д.Г.Павлов нервничал, приглашал к себе генералов Климовских, Григорьева, дивизионных комиссаров Фоминых и Лестева. После спектакля в буфете театра для мхатовцев и командования состоялся небольшой ужин "а-ля шуршет". В полночь командование покинуло театр, а мы, работники отдела культуры собрались, в кабинете начальника ДКА, где к нашей неожиданности появившийся дивизионный комиссар Фоминых распорядился: завтра, 22 июня в 11 часов на Военном Совете отделу доложить о состоянии спортивно-массовой работы в войсках.

Тревога о том, что вот-вот начнется война, и доклад о спорте на Военном совете в воскресенье 22 июня не укладывались в голове. Задержавшись в ДКА еще на час-полтора за подготовкой материала П.В.Орлову к непонятному заседанию, я вернулся домой на рассвете. А в четыре часа утра на Минск и другие города Белоруссии посыпались фашистские бомбы, по радио завыли сирены -- сигнал воздушной тревоги. В городе начались пожары, взрывы, появились первые разрушения, убитые и раненые. Так для меня началась Великая Отечественная война.

Гастроли МХАТ, а в Минске долгие годы вызывал у меня и многих минчан неоднозначные мысли -- то ли это был акт, рассчитанный на дезинформацию общественности, зарубежных журналистов и политиков о том, что в СССР, в частности в Белоруссии, жизнь идет обычным порядком, никакой подготовки к войне не ведется или это был результат неосведомленности культурных ведомств Белоруссии и Москвы о напряженной обстановке на границе. Как потом стало известно, театр спешным порядком был отправлен поездом в Москву и добрался до столицы благополучно.

До сих пор меня волнует вопрос: почему командование округом посетило спектакль "Тартюф" не раньше, а именно вечером 21 июня, когда обстановка осложнилась до предела напряженной и, надо ли говорить о том, что оно в эту ночь должно было быть на своих рабочих местах, приводить в полную боевую готовность войска!

В первую неделю боевых действий немецкие войска продвинулись в Белоруссии на восток на 300-350 км. В приграничной полосе противник окружил несколько наших корпусов и дивизий, взял в плен тысячи солдат и офицеров. Мобилизация мужчин в армию в Западной Белоруссии фактически сорвалась. Вечером 28 июня наши части оставили Минск. Главное положение советской военной доктрины -- вести боевые действия по уничтожению агрессора на его территории -- потерпело крах.

Виновниками трагических событий на Западной фронте летом 1941 г. ныне многими принято считать только И.В.Сталина и руководство Министерств обороны, Генеральный штаб. Это ошибочное мнение особенно стало распространяться с начала перестройки (1985 г.), когда поднялась компания по очернительству и клевете на Красную Армию и ее военачальников. Так ли это?

Есть ли такая вина в этой трагедии и командования ЗапОВО? На мой взгляд, как участника тех событий, такая вина есть!

Можно ли винить центр в том, что 22 июня в частях округа был обычный выходной день и накануне многие командиры уехали из частей к семьям, на природу, рыбалку? Можно ли винить руководство МО в том, что многие танковые, артиллерийские части прифронтовой полосы не были обеспечены боеприпасами, горючим? В первые часы войны немецкие диверсанты уничтожали десятки важных узлов связи, сотни километров проводной связи, а в частях, укомплектованных рациями, связисты не были обучены, как ими пользоваться и, как следствие -- с первых часов войны штаб фронта лишился связи с войсками. Результат таких промахов ответственных должностных лиц был тяжелым, бомбежки с воздуха, действия вражеских диверсантов в тылу наших войск вывели из строя тысячи бойцов, танков, орудий, самолетов.

Узнав о потерях авиации в первый день войны командующий авиации фронта генерал И.И.Копец застрелился. Трагическая судьба постигла и 32-ю танковую бригаду, в которой я начал службу. Перед 22 июня она сдала танки Т-26 и, не получив замены БТ-7, солдаты и офицеры встретили врага под городом Ломжей с винтовками в руках, как пехотинцы. Семьи военнослужащих не были эвакуированы в тыл, большинство их попало к немцам и судьба их осталась неизвестной.

А что же случилось с моей семьей?

С раннего утра в штабе и политуправлении была суета -- укладывали в ящики документы, уничтожали лишнее. Ящики грузились на машины и куда-то отправлялись.

Около часа дня П.В.Орлов приказал мне выехать в казармы, что на Красноармейской улице, организовать там приемку и отправку беженцев из прифронтовой полосы, развернуть солдатские кухни, кормить женщин, стариков и детей, а затем отправлять их поездами в тыл страны.

По дороге из штаба я забежал домой. Настроение у мамы и Риммы было удручающим. Мама собиралась тотчас ехать в Арзамас. Я упросил ее взять с собой Юрика. Римма смотрела на меня вопросительным взглядом: что делать в шестимесячной Люсей? Решили два-три дня подождать принимать решение об отъезде. Жалко было бросать на произвол судьбы квартиру, имущество, книги, доставшиеся нам большим трудом.

Днем бомбежки Минска усилились, в городе продолжались пожары. В казармы городка стекались из разных пограничных городов беженцы. В толках с ужасом они рассказывали о жестоких бомбежках. Эвакуация людей шла день и ночь. Вечером 25 июня я побежал на квартиру к Римме и Люсе. О? ужас! Наш дом был разрушен. Его остатки дымились. Балконная дверь квартиры трепалась от ветра без стекол. За ней зияла развороченная лестница. Около дома людей не было. Я бросился в здание штаба. Дежурный по штабы сообщил: "Все выехали в военный городок Уручье, что в 7 км к западу от Минска, но пробудут там недолго. По последний данным противник занял Белосток, Брест, Ломжу и продвигается на восток. Ночь я опять провел на эвакопункте. Утром 26 июня побежал на улицу К.Маркса, где жили семьи старших офицеров штаба. И здесь дома дымились, зияли окна без стекол. Встретившаяся женщина сообщила: "Все убежал на Борисовское шоссе. а оттуда -- кто куда в тыл страны". Завернув вновь на эвакопункт, я застал там мало людей, кухни уже снялись. Написал объявление "Пункт закрыт. Беженцев отправляют со станции "Озерищи". На оказии метнулся в Уручье, где едва застал покидавшие его штабные машины.

Где была Римма с Люсей, мама с Юрой? Я долгие недели не знал. Потом выяснилось из их рассказов: Римма с ребенком провела еще ночь в подвале другого дома, что на улице Энгельса, а когда начали бомбить и центр города, она с другими женщинами тоже подалась на Борисовское шоссе, где машины с ранеными солдатами подобрали их и доставили в Борисов. Из Борисова железнодорожный эшелон довез их до города Пензы. Мама с Юрой добрались до Арзамаса пассажирскими поездами. Дочка Люся уже дома у бабушки в Карауловке неожиданно скончалась. Днем не проснулась. Видимо бомбежки в Минске и в пути сделали свое дело. Похоронили ее на сельском кладбище.

С 24 июня по 3 июля штаб и политуправление фронта располагались в лесу, что в 12 км восточнее города Могилева. 30 июня генерал Д.Г.Павлов, начальник штаба генерал В.Е.Климовских, командующий артиллерией генерал Н.А.Клич, начальник войск связи генерал А.Г.Григорьев были отстранены от должностей, преданы суду военного трибунала и по его приговору расстреляны. Командующим фронта был назначен Маршал Советского Союза С.К.Тимошенко, бывший до этого министром обороны СССР.

Личный состав штаба и политуправления тяжело переживал случившуюся трагедию. Беспорядочное отступление войск, большие потеря людей, техники, бомбежки дорог и железнодорожных узлов, незнание ничего о своих семьях сказывались на нашем морально-психологическом настроении. Информация с фронта в эти дни была настолько скудной и противоречивой, что мы не знали о героизме защитников Брестской крепости, о мужественном сопротивлении противнику наших частей в районе Гродно и западнее Минска. Безысходность и неверие в лучшее вселялись в души многих. Однако и в такой тяжелой обстановке каждый из нас честно выполнял свой воинский долг. Мы занимались сбором выходящих из окружения людей, формировали из них новые части, ликвидировали неразбериху и хаос на переправах рек Березина и Днепр. Положение на Западной фронте несколько стабилизировалось 9-10 июля, когда на фронт прибыли дивизии с Волги и Урала, из Сибири и Средней Азии. На короткое время ими враг был остановлен на линии Витебск-Орша-Могилев-Жлобин.

Следующий пункт пребывания штаба -- станция Гнездово, что в 15 км западнее Смоленска.

Возвращение окруженцев к своим войскам в эти дни приняло массовый характер. Это были роты, полки, отдельные отряды и даже одиночки. Их собирали в лесах и генерал К.К.Рокоссовский формировал из них части новой армии. Солдаты и сержанты сразу становились в строй. Сложнее было с командно-политическим составом. Их личные дела остались в Минске и достались противнику. Многие вышедшие из окружения не имели удостоверений личности, оружия, воинской формы. Командно-политический состав от лейтенанта до подполковника предстояло заново "рождать", определять их действительную принадлежность к Красной армии. Работу с таким контингентом военнослужащих проводила комиссия из 5-6 человек, представителей управления кадров, политуправления, отдела контрразведки "Смерш", представителей крупных соединений, которые опознавали своих людей. Около месяца я работал секретарем этой комиссии.

Ныне могут спросить -- нужна ли была такая комиссия? По моему -- нужна. Проверки людей показали, что абсолютное большинство окруженцев были честными патриотами и просили отправить их на фронт в части в любом звании и должности. Таких комиссия сразу отправляла в часть. Но были люди, бросившие своих подчиненных на произвол судьбы, уничтожившие свои документы, форму одежды, свое оружие. Таких комиссия направляла в отдел кадров штаба фронта. Третьи, а их было 2-3 на сотню, были переодетые в форму Красной армии немцы, хорошо владеющие русским языком. Они засылались к нам в тыл для диверсионной работы. С ними разбирался отдел "Смерш".

В середине июля ко мне с поднятой в руке бумажкой прибежал штабист: "Колесов! Пляши! Тебе от жены радостная телеграмма!". С дрожью в руках, в кругу товарищей, я прочитал вслух: "Штаб западного фронта, Колесову А.Н." Саша, я с Люсей доехала до дома. Юра тоже со мной, целую, Римма".

Радости моей не было предела. Сразу откуда-то появились по сто грамм и мы выпили. В этой телеграмме виделась надежда, что и другие жены, дети живы, добрались до своих родных мест.В дни смоленского сражения я меня с группой штабных офицеров произошла первая встреча с немцами. Командование направило нас в город Духовщину на приемку части, прибывающей из Сибири. При следовании на машине в Духовщину, вблизи деревушки Булгаково местные жители сообщили нам, что вчера днем здесь высадился на парашютах небольшой немецкий десант. Мы приняли решение вызвать из Духовщины наше подразделение, самим довооружиться и рано утром атаковать противника. Так и сделали. На рассвете мы сняли немецких часовых, а их было 4-5 человек, дома, где спали гитлеровцы, забросали гранатами, Выбегавших из домов десантников расстреливали на месте. За тридцать минут схватки мы прикончили около десятка солдат, двух взяли в плен. Наши потери -- три раненых красноармейца. Пленных сдали командиру вновь прибывшего соединения, за что получили строгий выговор. Оказывается, они были нужны разведотделу штаба фронта.

В конце смоленского сражения штаб фронта и политуправление перебрались на станцию Касня, что в 20-25 км к северу от города Вязьма. Отсюда пять политработников -- полковой комиссар А.У.Усенко, старшие политруки Н.И.Крюков, И.Кубышкин, М.Драгилев и политрук А.Колесов -- были срочно отправлены в Москву, Главное Политическое управление МО.

=====================

Конец 5-й главы. В сентябре 1941 отец был отправлен на Карельский фронт под Ленинград.